Ab Imperio

Click for larger view
View full resolution

Борис Васильевич Ананьич (1931−2015) Boris Vasil’evich Anan’ich

[End Page 385]

20 июля 2015 г. не стало Бориса Васильевича Ананьича. Он был выдающимся работником науки и заслужил признание ученого сообщества, став доктором исторических наук, главным научным сотрудником Санкт-Петербургского Института истории РАН, профессором Санкт-Петербургского государственного университета, действительным членом Российской Академии наук.

Его отец начинал службу на линейном корабле “Марат” и дослужился до звания адмирала. Во время войны Б.В. жил на Севере, где видел моряков с кораблей союзников. Поступив на исторический факультет Ленинградского университета, Б.В. стал заниматься в группе историков международных отношений. В числе его друзей были Юрий Борисович Соловьев и Аполлон Борисович Давидсон.¹ Вскоре, однако, Б.В. перешел в семинар профессора Бориса Александровича Романова, выдающегося историка Древней Руси и империализма рубежа ХХ века.² Среди других известных учеников Романова – Александр Александрович [End Page 386] Фурсенко и Рафаил Шоломович Ганелин, а также Виктор Моисеевич Панеях,³ с которыми Б.В. был тесно связан всю жизнь.

Под руководством Романова сформировалась школа исследователей политики и экономики поздней Российской империи. В качестве одного из ее молодых представителей, еще студентом, Б.В. занялся британско-российским противостоянием в Персии, а также проблемами финансовой политики и государственного кредита России. Его дипломное сочинение “Роль английского империализма в дипломатической политике раздела Персии 1899−1907 гг.” получило высшую оценку. После университета Б.В. поступил на службу в Музей Революции в Ленинграде, но продолжал поддерживать отношения с Б. А. Романовым, который работал в Ленинградском отделении Института истории СССР АН СССР (ЛОИИ; ныне Санкт-Петербургский Институт истории РАН). В 1956 г. Б.В. тоже был принят туда на работу, в 1969 г. избран старшим, в 1986 г. – ведущим, а в 1991 г. – главным научным сотрудником.

Работу в институте Б.В. начал с участия в проекте своего учителя Б. А. Романова, готовившего второе, расширенное издание сборника материалов по истории финансовых отношений России и Запада⁴ с конца XIX в. до 1914 г. Сборник завершал серию документальных публикаций Романова, начатую им в 1920-х гг. Для Б.В. работа по выявлению и комментированию документов для сборника⁵ стала этапом подготовки докторской диссертации по истории государственного кредита России в контексте имперской внешней политики. В 1958−1969 гг. Б.В. издал серию статей о займах царского правительства на иностранных денежных рынках; главы его диссертации обсуждались на заседаниях Сектора капитализма ЛОИИ. В 1970 году вышла монография Б.В. “Россия и международный капитал”,⁶ в которой, помимо прочего, нашел подтверждение и развитие тезис Романова о том, что внешняя политика России на Востоке велась при значительном участии Министерства финансов, если не определялась им, особенно в период министерства [End Page 387] С. Ю. Витте. Уже эта первая книга ученого обозначила сквозную тему его творчества – историю взаимодействия России с мировыми денежными рынками, финансово-политическое выражение проблемы “Россия и Запад”.

Click for larger view
View full resolution

Илл 1.

В зале заседаний Совета ЛОИИ, Б. В. Ананьич в четвертом ряду, третий справа (фотография из читального зала Архива СПбИИ РАН).

Б.В. разделял взгляды на примат внутренней политики во внешнеполитической сфере и общий для мировой науки ХХ века интерес к экономической истории как ключу к многогранным феноменам империализма и революции. Изучая проблему государственного долга Российской империи – крупного мирового должника эпохи золотого стандарта, Б.В. стремился уяснить, как иностранные капиталы влияли на российскую политику. Он давал экономические объяснения политическим феноменам, в частности – специфике российской политики в Маньчжурии и в Персии.⁷ Если действовавший в Персии российский Учетно-ссудный банк оперировал исключительно казенными капиталами, то в Маньчжурии инструментами российской политики были Русско-Китайский банк с участием французского капитала, а также Китайская Восточная железная дорога (продолжение Великой Сибирской ж.-д.). Б.В. отмечал, [End Page 388] что при этом царизм был готов и в Персии пойти маньчжурским путем. Он также показал, что не только внешняя политика, но и финансово-кредитная сфера Российской империи была тесно связана с отношениями России и Франции как должника и кредитора.

На протяжении многих лет Б.В. сотрудничал с Р. Ш. Ганелиным в исследованиях деятельности С. Ю. Витте.⁸ Это сотрудничество, часто с участием других коллег и учеников, вылилось в целый ряд публикаций: “С. Ю. Витте – мемуарист” (1994); “Сергей Юльевич Витте и его время” (1999). В рамках проекта двух ученых “На изломе эпох: вклад С. Ю. Витте в развитие российской государственности. Исследования и публикации в 2-х тт.”, вышла в свет пролежавшая почти столетие в архиве монография М. К. Лемке “Святая дружина Александра III”. Кроме очевидного исследовательского значения, она является и уникальным документальным свидетельством, поскольку не сохранились многие из использованных Лемке источников о деятельности тайной организации для борьбы с революционным движением, созданной по инициативе Витте вскоре после убийства Александра II.⁹ Второй том проекта объединил под своей обложкой свидетельства и оценки деятельности Витте мемуаристами и публицистами; в нем осмысливается эволюция образа Витте в общественном мнении после его отставки с государственных постов, а также содержится историко-биографиче-ский словарь лиц, связанных с Витте в течение его карьеры.

Не все ученые могут создать школу, но у Б.В. был пример Романова. Семинар Б.В. в Ленинградском университете, посвященный внутренней политике России во второй половине XIX – начале XX в., заложил основы его школы. Школа Б. А. Романова – Б. В. Ананьича с ее интересом к государственному кредиту (портфельные инвестиции в государственные займы) сотрудничает со школой экономической истории А. Л. Сидорова – В. И. Бовыкина, сконцентрированной на роли иностранного капитала в прямых инвестициях в промышленность России. Обе школы изучают внешние факторы индустриализации России – кредитные институты и государство. Сформулированные Александром Гершенкроном идеи – об экономической отсталости как стимуле экономического [End Page 389] роста и индустриализации, о роли банков и государства в модернизации – тестировались в больших международных проектах профессора Рондо Камерона, анализирующих роль банков в индустриализации на всех континентах.¹⁰ В 1980-х гг. Б.В. вместе с В. И. Бовыкиным¹¹ и А. А. Фурсенко тоже стал участником такого международного проекта, “International Banking”.¹² На примере разных стран мира (в том числе и Российской империи) его участниками были выявлены сложные и противоречивые связи между политикой и международными финансовыми группами в разных странах. Была также обнаружена неоднородность притока иностранных капиталов в виде прямых инвестиций по отраслям, часть из которых росла за счет самофинансирования, то есть, по классической “британской” модели (без тесной связи банков с промышленностью, как это было характерно для континентального образца инвестиционного банка). Б.В. тогда сумел дополнительно обосновать выводы своих исследований 1960−1970-х гг. о важности роли политики в “займах Витте”. В более поздних исследованиях Ананьича и его учеников тематика изучения государственного кредита дополнилась анализом деятельности международных банковских консорциумов, оценкой квот участия иностранных и русских финансовых институтов и банкирских домов в гарантированных займах российских частных железнодорожных компаний (до начала Первой мировой войны).

Параллельно Б.В. работал над крайне слабо изученной темой – банкирские дома и их роль в развитии кредита и экономики дореволюционной России.¹³ Еще в досоветской историографии сформировался взгляд, согласно которому банкирские дома в России стали развиваться поздно и были всецело подчинены акционерным формам коммерческого кре-дита.¹⁴ Источники (архивы банкирских домов), которые позволили бы [End Page 390] пересмотреть этот взгляд, сохранились фрагментарно, большинство банкирских заведений не оставили сколько-нибудь значительных делопроизводственных материалов, а часть документов была уничтожена уже в самих архивах. Тем не менее, Б.В. предпринял попытку воссоздать историю банкирского дела в России, начиная с образования крупных фирм в период реформ середины XIX в. и до начала Первой мировой войны. В центре его внимания находились правовое положение банкирских домов и их роль в экономике пореформенной России. В написанную Б.В. книгу “Банкирские дома в России” вошли очерки о последнем придворном банкире А. Л. Штиглице, о крупнейших банкирских домах “И. Е. Гинцбург” и финансовой империи братьев Поляковых, о деле братьев Рябушинских. Тема получила развитие в ряде исследовательских проектов, задуманных Б.В. и его учениками. Он участвовал в этих проектах и как руководитель, и как автор разделов и глав. Живой обмен мнениями в ходе обсуждения и редактирования текстов в известной мере стал продолжением прежних университетских семинаров на новом профессиональном уровне.¹⁵

Следующим шагом стало изменение оптики исследования в сторону сопоставления двух важнейших кредитных центров страны на всероссийском и региональном уровнях (“Кредит и банки в России до начала ХХ века: Санкт-Петербург и Москва”).¹⁶ В этом проекте Б.В. свел петербургских и московских историков,¹⁷ и очевидно, что начатое им сотрудничество обеих школ экономической истории продолжается. Через пять лет после выхода первого совместного труда увидели свет еще два издания.¹⁸ [End Page 391]

Труды Б.В. по истории экономики тесно связаны с изучением российской государственности и роли таких ключевых государственных деятелей позднеимперской эпохи, как Н. Х. Бунге, И. А. Вышнеград-ский и, в особенности, С. Ю. Витте. С участием Б.В. вышло в свет академическое издание мемуаров графа С. Ю. Витте − хронологически и фактически точный источник сведений не только о событиях периода его государственной деятельности, но и об обстоятельствах и последовательности создания графом разных частей своего мемуарного текста, задуманного им в качестве инструмента воздействия на общественное мнение при будущем возвращении во власть.¹⁹

Click for larger view
View full resolution

Илл 2.

В кабинете доме 25 марта 1989 г. Сидят, слева направо: С. К. Лебедев, А. В. Ремнёв, Б. В. Ананьич, Б. Б. Пак (съемка Нины Ивановны Ананьич).

Анализируя попытки власти решить проблемы страны накануне Первой русской революции путем реформ, Б.В. сформулировал концепцию кризиса власти, не сумевшей приспособиться к требованиям [End Page 392] времени.²⁰ Проблема консервативного реформаторства стала основной в творчестве Б.В. Так, рассматривая экономическую программу М. Н. Каткова – К. П. Победоносцева, стержнем которой было укрепление самодержавия с помощью развития национальной промышленности, Б.В. отмечал влияние на их идеи европейского национализма в общественной и экономической мысли.²¹ Размышляя о реформизме Витте, Б.В. показал, что этот государственный деятель, эволюционировавший от славянофильства к западничеству, сохранил от своих первоначальных идей лишь веру в самодержавие и в значение государства как агента модернизации. Во внутренней политике двух последних царствований Б.В. увидел реализацию доктрины “народного самодержавия”. Именно в этом контексте его интересовал политический курс В. К. Плеве, который считал, что власти следовало искать пути для более широкого привлечения общественности к решению государственных задач. Эта установка нашла, в частности, отражение в создании при Министерстве внутренних дел (1904 г.) Совета по делам местного хозяйства, в работе которого предполагалось участие представителей местного самоуправления.

Последним крупным проектом в рамках изучения кризиса власти, которым руководил Б.В., стал коллективный труд “Первая мировая война и конец Российской империи”.²²

Помимо экономической истории и истории российской государственности Б.В. интересовался историей общественной мысли, в частности, многообразной общественной деятельностью графа И. И. Толстого.²³ Б.В. разрабатывал его архив, совместно с Л. И. Толстой подготовил к изданию его мемуары и дневник. Недостаток финансирования, заставивший в первом издании 1997 года избирательно подходить к публикации материалов дневника, уже не являлся фактором в ходе подготовки второго издания 2010 года. В результате, в это полное двухтомное издание без купюр вошли размышления Толстого – публициста [End Page 393] и правозащитника, министра народного просвещения и городского головы столичного Санкт-Петербурга – о Западе и России.²⁴

Совместно с М. П. Лепехиным и многолетними близкими друзьями и коллегами В. М. Панеяхом и А. Н. Цамутали Б.В. принимал участие в исследовательском проекте “Академическое дело”, позволившем ввести в научный оборот противоречивые и трагические документы о репрессиях советской власти в отношении деятелей науки в конце 1920-х – начале 1930-х гг.²⁵

Участвовал Б.В. и в становлении имперских исследований. В 2001 г. совместно с У. Брумфилдом, Ю. А. Петровым и другими он работал в международном проекте “Соmmerce in Russian Urban Culture 1861−1914”,²⁶ посвященном изучению многообразия предпринимательской культуры (включая ее архитектурное выражение) в больших городах имперской России, ее региональной и конфессиональной специфики. Изучение регионального и религиозно-национального измерения деловой жизни старообрядцев, мусульман, евреев и западноевропейских купцов в России Б.В. продолжил и в рамках другого международного проекта.²⁷

Сильной стороной Б.В. была способность к восприятию новых идей и к совместной работе с “молодежью разного возраста”, как говорил его старый товарищ Р. Ш. Ганелин. Все проекты Б.В. становились [End Page 394] семинарами для его учеников; из этих семинаров вырастали, в том числе, докторские диссертации. Внимание к коллегам и ученикам, помощь не только в научных, но и в жизненных вопросах сочетались с интенсивной интеллектуальной работой, с формальными и неформальными обсуждениями идей. Б.В. старался отказываться от должностей административного характера, так как ценил время “для дела”. Он много работал и много успел, хотя всегда сетовал на то, что не успевает.

Б.В. поощрял учеников к занятиям в архивах, и в то же время стимулировал знакомство с зарубежной историографией, веря в том, что наука объединяет. Б.В. знал иностранных коллег, дружил с лучшими славистами и экономическими историками в разных странах, а потому крайне сдержанно участвовал в ритуальной “критике буржуазной историографии”. Со времени V Международного конгресса экономической истории в Ленинграде (1970) он участвовал в совместных исследованиях с иностранными историками и экономистами. Именно он написал важные разделы по истории кредита и финансов России для “Кембриджской экономической истории”.

Благодаря многолетней преподавательской работе в ЛГУ (СПбГУ), Европейском университете в Петербурге и ЛОИИ СССР (СПбИИ РАН) и совместным исследованиям с учениками и коллегами не только из Петербурга, но и Москвы, и других городов и стран, Б.В. сформировал широкую сеть исследователей экономической, политической и социальной истории Российской империи. Он всегда рассматривал науку как общее дело, у которого нет географических границ, и не случайно его ученики сегодня работают по всему миру. Историки из разных стран будут помнить Б.В. как талантливого историка, коллегу, наставника и друга. [End Page 395]